Игорь Петренко: «Взаимная поддержка – это самое важное и ценное»

Известный актер рассказал о том, что ему мешает и что помогает – и в работе, и в семье

Поводом к этому интервью стал выход в прокат фильма «Небо», где Игорь Петренко сыграл одну из главных ролей – подполковника Олега Сошникова. Фильм основан на реальных событиях и рассказывает о трагическом случае, происшедшем несколько лет назад и имевшем большой резонанс: когда турецкий истребитель сбил наш самолет, и штурмана в результате сложной и опасной войсковой операции удалось спасти, а пилот погиб. Игорь Петренко, который крайне редко дает интервью, на этот раз согласился. Нам удалось поговорить не только и фильме «Небо, но и о других работах в кино и театре, о профессии актера как таковой, об отношении к жизни и о ее ценностях, и даже о личном – о семье: о супруге-актрисе и детях…

Погрузиться в чужую боль

— Игорь, когда вам поступило предложение о съемках в фильме «Небо», были ли какие-то сомнения: соглашаться или нет?

— Сомнения всегда есть. Редко когда бывает, что ты не сомневаешься и сразу соглашаешься на съемки. Но это обычно касается в основном вымышленных и фантазийных историй, и, может быть, не таких ответственных, как эта. Ты просто читаешь сценарий и думаешь: «Ой, как интересно!». А здесь, когда увидел сценарий — задумался. Ты его читаешь — и пытаешься понять, насколько фильм будет «живой». У меня был именно такой вопрос. Конечно, потом, когда я посмотрел хроникальные кадры, начал углубляться в саму историю, на меня все это произвело сильнейшее впечатление. Одно дело — когда ты где-то в новостях услышал об этом, пытался осознать в суете, остановился на мгновение — у тебя какие-то мысли пришли — и ты пошел дальше. Здесь же у меня произошло погружение, и я был в этих мыслях и энергиях, в предвкушении настоящих встреч, работы, определенных сцен, которые тебе придется исполнять. Конечно, больше было не сомнение, а смятение — когда ты не понимаешь, как относиться к этому. И я до сих пор этого не понимаю. Потому что это для меня не кино, а больше жизнь. Фильм необычный, сложный… У меня две такие истории были.

— Это вторая, как я понимаю. А первая?

— Да. А первая… Несколько лет назад вышел фильм «Решение о ликвидации» — про операцию по уничтожению Басаева. И мы со съемочной группой ездили тоже в те места, где все происходило, потом снимали и в Осетии, и в Ингушетии, и так далее… Я впервые приехал в Беслан, был и в школе – там, где погибли дети… Когда начал погружаться в это, то был полон разных смятений. И у меня, конечно, останется определенный психологический рубец. И вот теперь — вторая такая история пришла ко мне на моем творческом пути. Я благодарен Игорю (имеется в виду Игорь Копылов, режиссер фильма «Небо». — Прим. авт.), что он поверил в меня, что выбор пал на мою кандидатуру, что через меня прошла эта история. И тоже оставила неизгладимый след.

— Играть человека, который реально существовал — очень большая ответственность…

— У меня была поддержка именно от сослуживцев Олега Пешкова (прототип главного героя картины. – Прим. авт.), поддержка Гелены и Сашки (вдова и сын Олега Пешкова. – Прим. авт.). Именно она чувствовалась в первую очередь. А дальше была уже поддержка режиссера, который и верил в меня, и вдохновлял. Все очень помогали друг другу. Человеческая взаимная поддержка – это самое важное и ценное. Этому и посвящается наше кино в том числе.

Спасают семья и работа

— Вам важно погрузиться в роль, когда готовитесь к съемкам?

— Конечно важно, а иначе как? Мне кажется, я ненастоящий артист… (Улыбается.) В том смысле, что такие вещи я чисто технически делать не умею — мне надо максимально через себя все пропустить, тогда я способен выдать определенный результат. Если слияния с историей не происходит, то я не очень знаю, как работать.

— Подождите, но это же психологически очень тяжело…

— Да, тяжело. Понятно, что такой герой, как в фильме «Небо» — не вымышленный персонаж, что у него есть семья, люди, которые его знают, которые будут потом смотреть, кино, которым ты потом будешь смотреть в глаза… Мне в какой-то момент стало настолько тяжело — я задавил себя этим пиететом. И понял, что что-то надо делать — что я так больше не могу…