Чулпан Хаматова: «Для меня это время – страшнейшая страница в нашей истории»

Актриса, сыгравшая заглавную роль в фильме «Зулейха открывает глаза» телеканала «Россия 1», поделилась своим сокровенным

Долгожданный сериал «Зулейха открывает глаза», можно по праву считать главной телепремьерой года. Он снят по одноименному роману, ставшему не так давно всероссийским бестселлером. Автор книги Гузель Яхина положила в основу сюжета фильма реальную историю, произошедшую с ее бабушкой. Действие в романе и фильме начинается в 1930 году – в разгар репрессий, связанных с раскулачиванием. Жительницу глухой татарской деревни Зулейху отправляют вместе с другими раскулаченными в Сибирь на поселение. В глухой тайге им нужно построить поселок, в котором им предстоит жить.

Заглавную роль Зулейхи в фильме играет Чулпан Хаматова. Накануне премьеры нам удалось поговорить с актрисой.

«Я очень благодарна за книгу»

— Чулпан, насколько мне известно, вы роман прочли задолго до того, как начались съемки фильма. Была мысль, что вы можете сыграть в этой картине?

— У меня был долгий подход к этой книге. Она быстро стала бестселлером. Но когда все что-то одно читают, то я — нет. Потому что я люблю литературу в каком-то интимном прочтении, а не массовом. Но потом прошло время, волна обсуждений спала, я прочитала ее — и поняла, что это очень кинематографичная история. Подумала, что, наверное, уже выкупили права, что уже подобрали актеров и снимают. Я даже не допускала мысли, что я могу быть к этому причастна как актриса.

— Почему?

— Не знаю — может быть, от страха внутреннего, от понимания того, что это какое-то счастье, почти сказочное: так этого жаждать, так хотеть — и потом это получить! Так что я сразу про эту мысль забыла. Потом выяснилось, что меня рассматривали на главную роль. И все сложилось так, как сложилось.

— Вы признались в одном из интервью, что эта книга «макнула вас в детство». Насколько это произведение стало для вас близким?

— Я очень благодарна Яхиной за книгу. Жизнь, которая идет вперед, совершенно стерла глубинные детские воспоминания. То есть, они где-то были, но я про них забыла. Читая эту книгу — особенно первую часть, самую подробную, с бытовыми названиями всех кувшинов, каких-то покрывал — я вдруг поняла, что это все не просто ко мне возвращается, а просыпается во мне. Это и есть моя корневая самоидентификация. Это было крайне важное для меня чувство. Ты живешь в Москве, работаешь в столичном театре — и вдруг это вернулось!..

— Я знаю, что книга вызвала неоднозначную реакцию в Татарстане. Вы как воспринимаете это произведение?

— Когда стала работать над ролью, я читала все эти споры и обвинения – в основном какие-то грубые и нечестные. У меня все встало на свои места, когда я прочитала книгу, которую написал мой дядя. Его, кстати, тоже зовут Чулпан. Он написал про нашу семью, про несколько таких родовых ответвлений. Родные тоже были раскулачены, и одна из моих теть — ее тоже звали Зулейха — была раскулаченная крестьянка. Я проследила их путь и их жизнь по той информации, которую он собрал. У каждого — свое представление о коллективизации. Она могла быть такой, как в фильме, как в моей семье, а могла быть другой. Я успокоилась и сделала вывод, что нет какого-то общего системного взгляда на это и не может быть. Потому что в каждом частном случае — своя история. Я перестала оглядываться, когда критиковали книгу: «Вот, она не повязала платок!», «Вот, татарская женщина не может полюбить русского мужчину!» Я сразу это выкинула из головы и перестала обращать на это внимание.

«Это огромная ответственность»

— Вам уже удалось посмотреть киноленту полностью?

— Полностью картину я видела только на озвучании. Она была очень сырая, без цветокоррекции, без правильно звука. Егор Анашкин, режиссер фильма, периодически показывал мне что-то на компьютере, параллельно, как все это будет выглядеть. Совсем недавно мне удалось посмотреть третью и четвертую сери, и я осталась под огромным впечатлением… Волновалась сильно: это же огромная ответственность перед Яхиной, перед зрителями, которые читали книгу — и у каждого зрителя, естественно, своя Зулейха, своя история, свои краски, своя динамика…

— Вы добавляли от себя лично что-то в образ Зулейхи?

— Я не знаю, как заниматься искусством, если не добавлять от себя лично, свое личное высказывание. Для меня это время – страшнейшая страница в нашей истории. Конечно, я все это отношение имела в виду, держала его в себе, хотела, чтобы зрители это тоже почувствовали. Сегодня, когда кто-то пытается, как минимум, объяснить поступки Сталина, мне все это кажется очень страшным и недопустимым. Поэтому моя личность на это откликалась…