Алексей Рыбников: «Надо рисковать, верить в себя, пробовать и делать»

Известный композитор в 75 лет нашел ответ на вопрос о смысле жизни

Алексей Рыбников отмечает важную дату — 75-летие – в непростое время. Еще не закончилась история с пандемией, и хотя нам уже разрешили выходить из дома и кое-где ходить без масок и перчаток, но массовые мероприятия все еще под запретом. И прославленный театр «Ленком», который почти 40 лет назад прогремел на всю страну с его рок-оперой «Юнона и Авось», не может сейчас устроить любимому композитору даже маленькую междусобойную вечеринку. Но Алексей Львович не особо переживает по этому поводу – хотя пандемия нарушила и его личные творческие планы. Может быть, потому, что где-то в глубине души осознает, что уже и так прочно вошел в историю и нашей страны, и страны под названием Музыка. И первый шаг в эту историю сделал еще в  11 лет — когда написал балет «Кот в сапогах». А потом были рок-оперы «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», «Юнона и Авось» и музыка к фильмам, которые вошли в золотой фонд нашего кинематографа: «Приключения Буратино», «Усатый нянь», «Тот самый Мюнхгаузен», «Вам и не снилось», «Через тернии к звездам» и многим другим.

Сейчас народный артист России Алексей Рыбников продолжает сочинять музыку, ставить в своем театре спектакли, и даже снимать фильмы, освоив профессию режиссера. Мы встретились с прославленным композитором накануне юбилея и поговорили с ним про все – начиная от творчества и кончая смыслом жизни.

«Без музыки жить не смогу»

— Алексей Львович, ваша мать была художником-дизайнером, папа – скрипачом, это все творческие специальности. Насколько их профессии повлияли на ваш выбор?

— Конечно же, родители всегда определяют на начальном этапе судьбу своих детей. Если они не ошибаются – это замечательно. У меня был счастливый случай, потому что мои родители хотели, чтобы я профессионально занимался музыкой, и это совпало с моими детскими желаниями и чаяниями. Как только я услышал первые звуки симфонического оркестра в концертном зале имени Петра Чайковского, куда меня привел папа, я понял, что без этого жить не смогу — несмотря на то, что был еще совсем маленьким. А потом началась каторга! (Смеется.) Потому что ребенка, который хочет заниматься музыкой, родители должны посадить практически на самоизоляцию — сейчас это стало модным словом. (Улыбается.) Он должен меньше гулять, меньше играть со своими сверстниками. Он будет заниматься на инструменте. Мы видим, как тренируются спортсмены — они отдают все свое время только для того, чтобы достичь успехов, стать чемпионами. Так вот, у нас была именно чемпионская система в центральной музыкальной школе, где я учился. У нас была поставлена цель: стать победителями международных конкурсов, и там пощады не было. Вот такое было начало моей профессиональной карьеры…

— В 11 лет вы уже написали первый балет — «Кот в сапогах». Как сейчас оцениваете свои произведения, созданные тогда?

— Вы знаете, мне не стыдно. Его можно и сейчас исполнять где угодно. У меня просто руки не доходили сделать это произведение немного в другом жанре — как сказку с симфоническим оркестром. Чтобы оркестр играл, и читался текст Шарля Перро. Если у меня будет время для этого, то обязательно сделаю.

Золотой ключик

— Что вас вдохновляло на создание музыки к фильмам?

— К фильмам я последние десять лет не пишу музыку. Потому что те самые вдохновляющие моменты ушли в далекое прошлое. И, потом, со временем мечтаешь заниматься только своими проектами. Если мне захочется иметь дело с кинематографом, то я сам смогу снять фильм — теперь я в этом уверен, потому что снял сам три фильма.

— Хорошо, тогда расскажите про работу с теми фильмами, про которые все знают. 

— По-разному бывало за всю историю. Если вспомнить «Приключения Буратино», то там вдохновлял сам герой. Я еще не знал, какой фильм получится, хотя актеры были уже известны. Я вообще себя с главным героем отождествляю — по чертам характера и по всему остальному, он мой любимый герой. И надо сказать, что тут есть определенная мистика: театр мой появился совершенно по-«буратиньи». Я жил на втором этаже дома в Большом Ржевском переулке. У нас был черный ход, и там была лестница вниз, по которой никогда не ходили. Потом вдруг в нашем доме появилась крыса, и соседка знала, как эту крысу изводить – надо было положить в дырку черный корень. А чтобы проверить, как он подействовал, надо было по этой лестнице спуститься вниз. Там была дверь, я как открыл ее, то увидел подвал, который был в жутком состоянии — там был склад какого-то госпиталя. Мне в голову не могло прийти, что потом, когда начнется перестройка, можно будет проявить частную инициативу. Я взял в аренду этот подвал, платил за него деньги, сам сделал ремонт и создал там свой театр на 40-50 мест. Это была какая-то нереальная затея, потому что это были 90-е годы. Но все получилось!

Сам себе режиссер

— Про успех спектакля «Юнона и Авось», который почти 40 лет идет на сцене театра «Ленком», говорить излишне – его и так все знают. Но есть у вас еще одно произведение, о котором многие не слышали — «Литургия оглашенных». В США этот спектакль был принят с восторгом…